Щелокаева Татьяна Анатольевна,
судья Второго арбитражного апелляционного суда,
кандидат юридических наук
Представляется, что в поисках ответа на поставленный вопрос, прежде всего, следует определиться с позицией по таким базовым проблемам, как взаимодействие российской и международной правовых систем, место и роль индивидуального правового акта в указанных правовых системах, формы влияния элементов международной правовой системы на функционирование российской правовой системы. Полагаем, что только в этом случае позиция по вопросу, вынесенному в заголовок, будет аргументированной.
Учитывая цели и характер выполняемой работы, автор ограничивается только правовыми аргументами, анализируя только правовые элементы российской и международной правовых систем.

Самостоятельность и автономность правовой системы
Общеизвестно, что правовая система представляет собой исторически сформировавшуюся систему взаимосвязанных и взаимодействующих элементов правовой реальности. Представляется верным вывод исследователя Беседина А.А. о том, что правовая система начинается тогда, когда мы «накладываем» структуру на правовую действительность и начинаем «замечать» определенную структуру (1).
Но структура системы это, прежде всего, принцип построения, принцип взаимосвязи элементов (системообразующий фактор), который и определяет индивидуализирующие, отличительные признаки данной системы.
Как и всякая системное образование правовая система состоит из взаимодействующих подсистем и элементов, а также обладает механизмом автономного существования. В этом и заключается сущность любого системного образования.
Традиционно выделяются национальные (внутригосударственные) правовые системы и международная правовая системы.
Профессор Матузов Н.И. писал, что национальная правовая система - органический элемент конкретного общества, его истории, культуры, традиций, социального уклада, географического положения и т.д. (2). То же самое суждение относится и к международной правовой системе, элементы которой и принципы функционирования обусловлены исторически сложившейся формой международных отношений.
Безусловно данные системы взаимодействуют, но ставить вопрос о господстве одной над другой некорректно, поскольку каждая выражает и обеспечивает реализацию воли разных властвующих субъектов. Нельзя ставить вопрос о подчинении одной правовой системы другой, поскольку у каждой из них свои объективно сформировавшиеся задачи и функции.

Правовая природа индивидуального правового акта
Традиционно под правовым актом понимается оформленное в виде документа публично-властное предписание компетентного субъекта, устанавливающего юридические права и обязанности.
При этом все правовые акты дифференцируются на индивидуальные и нормативные акты. Главное отличие заключается в адресате властных правовых предписаний. Если юридические права и обязанности устанавливаются в отношении индивидуально-определённого (конкретного) участника общественных отношений, то данный правовой акт является индивидуальным. Такой правовой акт порождает юридические права и обязанности у субъектов, индивидуально-определённые признаки которых определены в этом документе.
Индивидуальные правовые акты действую только во времени и в отношении указанных в них лиц.
Нормативные правовые акты – это правовые акты субъектов власти, содержащие публично-властные предписания, адресованные индивидуально-неопределённому кругу лиц. Следует помнить, что используемый правотворцем принцип родовой определённости не тождественен индивидуальной определённости. Поскольку в нормативных актах круг адресатов конкретно не определён, требуется установить территориальные пределы действия данных документов.
В соответствии со статьями 19, 32, 33, 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 года решения Европейского суда по правам человека являются по свое природе индивидуальными правовыми актами. Следовательно, в случае удовлетворения жалобы заявителя указанный юрисдикционный орган констатирует неисполнение международного обязательства государством-ответчиком и обязывает государство устранить допущенного нарушение либо выплатить компенсацию. Так согласно постановлению Европейского суда по правам человека от 07.10.2010 по делу Константин Маркин против России государство-ответчик обязано внести изменения в законодательство с целью прекращения дискриминации мужского персонала вооруженных сил в отношении права на отпуск по уходу за ребенком.
При рассмотрении данного дела, анализируя российское законодательство (пункт 9 статьи 10 и пункт 13 статьи 11 Федерального закона от 27 мая 1998 года № 76-ФЗ «О статусе военнослужащих»), Европейский суд по правам человека пришёл к выводу о том, что Российская Федерация допустила дискриминацию по признаку пола. Между тем, Конституционный суд Российской Федерации в отношении тех же норм российского права высказался, что такое решение законодателя не может расцениваться как нарушение закрепленных статьёй 19 (части 2 и 3) Конституции Российской Федерации принципов равенства прав и свобод человека и гражданина, а также равноправия мужчин и женщин (3).
Таким образом, возник вопрос о приоритете международного акта правоприменения над национальным актом, а также о конкуренции правовых позиций международного суда и национального суда.
Поскольку автор убеждён в том, что прецедентное право в его классическом понимании отсутствует в российской правовой системе, а имеет место только система прецедентного толкования применяемого права в форме правовых позиций высших судов, указанная ситуация есть не что иное столкновение противоположного толкования одних и тех же норм российского законодательства.
Формализована система прецедентного толкования в положении пункта 3 части 4 статьи 170 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, согласно которому в мотивировочной части решения могут содержаться ссылки на постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации.

Формы влияния актов международной правовой системы на российскую правовую систему
Международные правовые акты (в предельно широком смысле) оказывают опосредованное и непосредственное влияние на российскую правовую систему. Именно в опосредованной форме международный договор становится обстоятельством, подталкивающим национального законодателя и правоприменителя к изменению своей позиции, соответственно, на нормативном уровне или на уровне судебной практики.
Больший интерес представляет непосредственная форма влияния элемента международной системы на национальную правовую систему.
Осуществление (имплементация) норм международного права не возможно без внутригосударственного правового механизма. Наличие объективных границ между национальным и международным правом неизбежно приводит к процессу согласования данных правовых систем.
Если имплементация норм международного права – это их осуществление, то трансформация норм международного права – это обеспечение имплементации в ситуации, когда затрагиваются внутригосударственные отношения. Соответственно, под трансформацией следует понимать совокупность национально-правовых средств, используемых государством для осуществления своих международно-правовых обязанностей.
Традиционно выделяется две формы трансформации: общая (положение части 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации) и специальная (часть 2 статьи 251 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации).
С точки зрения юридической техники трансформация осуществляется посредством включения в российское законодательство трансформационной нормы (правила, предписывающего применять норму международного права при разрешении внутригосударственного спора). При этом следует учесть, что российский законодатель устанавливает коллизионное правило о приоритете либо нормы национального права, либо нормы международного права.
По сути, норма международного права в совокупности с трансформационной нормой есть не что иное как норма внутригосударственного права с содержанием, тождественным норме международного права. Поэтому российский юрисдикционный орган применяет не норму международного права (адресованную субъектам международного права), а «своеобразно оформленную» норму российского права (адресованную субъектам внутригосударственных отношений).
С помощью национального трансформационного механизма включаются в российскую правовую систему не только международные нормативные предписания, но и индивидуальные международно-правовые акты.
Полагаем, что на сегодняшний день постановления Европейского суда по правам человека непосредственно влияют на российскую правовую систему только как обстоятельства, могущие послужить основанием для пересмотра конкретного дела по новым обстоятельствам.
Согласно пункту 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации установленное Европейским Судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении арбитражным судом конкретного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в Европейский Суд по правам человека, является новым обстоятельством, которое возникло после принятия судебного акта, но имеет существенное значение для правильного разрешения дела.
В пункте 10 Постановления Пленума ВАС РФ от 30.06.2011 № 52 «О применении положений Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при пересмотре судебных актов по новым или вновь открывшимся обстоятельствам» разъяснено, что также иные лица, не участвовавшие в данном деле, о правах и обязанностях которых арбитражный суд принял судебный акт, вправе обратится в суд с заявлением о пересмотре дела по новым обстоятельствам.
Иных форм непосредственного влияния актов Европейского суда по правам человека на российскую правовую систему в отечественном законодательстве не закреплено.
Такие попытки предприняты на уровне официального толкования. В пункте 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10.10.2003 № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» дано разъяснение, согласно которому постановления Европейского суда по правам человека в отношении Российской Федерации, принятые окончательно, являются обязательными для всех органов государственной власти Российской Федерации, в том числе и для судов. Выполнение постановлений, касающихся Российской Федерации, предполагает в случае необходимости обязательство со стороны государства принять меры частного характера, направленные на устранение нарушений прав человека, предусмотренных Конвенцией последствий этих нарушений для заявителя, а также меры общего характера, с тем чтобы предупредить повторение подобных нарушений. Суды в пределах своей компетенции должны действовать таким образом, чтобы обеспечить выполнение обязательств государства, вытекающих из участия Российской Федерации в Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Действительно, прецедентное толкование Европейского суда по правам человека для уяснения смысла норм указанной конвенции российские суды должны учитывать, если они толкуют норму данного международного договора.
Но весьма сомнительна необходимость правоприменителю учитывать прецедентное толкование международным судом норм российского права, поскольку толкуемые нормы, прежде всего, должны соответствовать Конституции Российской Федерации, а не международному договору.
Таким образом, сходство актов Конституционного суда Российской Федерации и актов Европейского суда по правам человека заканчивается на этапе установления их индивидуально-регулятивной властной природы.
Поскольку постановления Европейского суда по правам человека – это элементы международной правовой системы, необходим национально-правовой механизм трансформации данных правовых актов в российскую правовую систему.
С учётом индивидуально-правовой природы указанных актов в российской правовой системе существует эффективный механизм их трансформации в форме пересмотра дела по новым обстоятельствам.
При этом полагаем, что широко обсуждаемая возможность трансформации постановлений Европейского суда по правам человека в российскую правовую систему в форме прецедентного толкования норм российского права нарушает объективно сложившуюся границу международного и национального права.

Ссылки:
1) Беседин А.А. Правовая система общества: понятие и базовые структуры // Юридический мир. 2011. N 3. С. 57 – 59.
2) Матузов В.И. Теория государства и права.
3) Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 15 января 2009 г. № 187-О-О.